Конечно, Ястребов давал деньги на золото, разносил его по книгам со своих приисков и сдавал в казну, но Петр Васильич считал свои труды больше, потому что шлялся с уздой,
валял дурака и постоянно рисковал своей шкурой как со стороны хозяев, так и от рабочих.
— В лесу починивать?.. Ну будет, не
валяй дурака… А ты купи маленькие вески, есть такие, в футляре. Нельзя же с безменом ходить по промыслам. Как раз влопаешься. Вот все вы такие, мужланы: на комара с обухом. Три рубля на вески пожалел, а головы не жаль… Да смотри, моего золота не шевели: порошину тронешь — башка прочь.
Неточные совпадения
— Перестань ты
дурака валять, Флегонт Васильич. Сами вы кого угодно проведете и надуете.
— Катай их всех в хвост и гриву! — кричал Малыгин. — Этаких подлецов надо задавить…
Дураки наши купчишки, всякого пня боятся, а тебя ведь грамоте учили.
Валяй, «греческий язык»!
— И это ты мне говоришь, Галактион?.. А кто сейчас
дурака валял с Бубнихой?.. Ведь она тебя нарочно затащила в клуб, чтобы показать Мышникову, будто ты ухаживаешь за ней.
— И то, братцы! — спохватился Замараев. — Что же это мы
дураков валяем?
— Перестань дурака-то
валять, а ступай да помирись с матерью, — посоветовали старички.
Ходит и папиросы курит, — очень обидно Луке Назарычу, хотя исправник и раньше курил в его присутствии, а француз всегда
валял набитого
дурака.
— Будет тебе, старик, дурака-то
валять. Где это видано всамделе, чтобы чужих собак заманивать? Чего ты глазами на меня хлопаешь? Неправду я говорю? Прямо придем и скажем: «Подавай назад собаку!» А нет — к мировому, вот и весь сказ.
— Стой! — выкрикнул пронзительно Сероштан. — Ла-апшин! Ты там что так семетрично
дурака валяешь! Суешь кулаками, точно рязанская баба уфатом: хоу, хоу!.. Делай у меня движения чисто, матери твоей черт!
Он говорит: «
Валяй, ну, говорит, если еще хуже буде — я те кости в дробь истолку!» В двое суток я ему дело наладил — удивляется квартальный, кричит: «Ах ты,
дурак, болван!
— Да ты дьявол, что ли?!. — ревел Гордей Евстратыч на это дружеское приглашение. — Жилы хочешь тянуть из живого человека?!. Ободрал как липку, а теперь зубы заговаривать… Нет, шабаш, не на таковского напал. Будет нам дураков-то
валять, тоже не левой ногой сморкаемся!..
Ты, Марья,
дурака не
валяй. Ваши дела нам очень хорошо известны. В домкоме все как на ладони. Домком око недреманное. Поняла? Мы одним глазом спим, а другим видим. На то и поставлены. Стало быть, ты одна дома?
— Восемь? А ты не
валяй дурака-то… Толком говори. Пятерку дам.
— Да, насчет генеральши. Нечего
дурака валять…
— Идолы вы, вот что! «Не сумлевайтесь!» — кричал Флегонт Флегонтович, размахивая руками. — Это мы дурака-то
валяем, а небось, Кривополов с Дружковым опередили нас… Ах, господи, вот еще наказанье-то!..
Думаю, спит немец или только так,
дурака валяет?
Бурмистр. А за то, что вам мало еще, право! Хорошенько их, Анашка! Взял да и пошел
валять того да другого в зубы: нате, мол, вам, господа миряне, коли
дураки вы такие.
— А що, и ты там будешь
дурака валять?
— Что дурака-то
валяешь? Где он тут? Отчего его не видать?
— Да будет тебе, — что дурака-то
валять. Свои люди. Мы-то ведь с тобою отлично знаем, что никакого пульса нету.
— Полно дурака-то
валять!
Время бежит. Пирожков ничего, тянется, — по всем статьям первый, окромя того, чтобы во фронт становиться. Как занятия, — его уж насчет этого и обходили; что ж зря камедь ломать,
дурака с ним
валять.
— Нельзя так, ребята! Ну что это! Все дело только портите. Она сразу и поняла, что мы
дурака валяем. Нужно было ничего не показывать, — только растягивай каждый работу, и больше ничего. Эх, подгадили все дело!
Вечером ездили на Брянский вокзал [Теперь Киевский вокзал.] провожать наших ребят, командированных на работу в деревне. Ждали отхода поезда с час.
Дурака валяли, лимонадом обливались, вообще было очень весело. Назад вместе шли пешком вдвоем. Перешли Дорогомиловский мост [Теперь Бородинский мост.], налево гранитная лестница с чугунными перилами — вверх, на Варгунихину горку, к раскольничьей церкви.
— Та-ак… — Бася вынула свои записи. — Вот. Я твою работу подробно записала, как будто не заметила, что ты
дурака валяешь. И выходит, что при такой работе, какую ты делал передо мною тогда, ты в день отлакируешь никак не больше трехсот-четырехсот пар. Ты сам себя, Царапкин, обличил. Стыдись!